Хуан встал на ноги и подхватил мальчика, чтобы он не упал снова в воду. Подошел к Максу, усадил плачущего малыша рядом с пальмой в горшке и присоединился к безумному исходу из Небесного парка.

Через десять минут, когда полицейские начали прибывать туда толпами, они уже оказались в вестибюле. Установить какое-то оцепление было невозможно, и полиция, видимо, это понимала. Люди неслись сплошным потоком из здания, словно стадо перепуганных животных. Кабрильо и Хенли позволили этому потоку нести себя. Оказавшись за пределами здания, они поспешили к выстроившимся в ряд такси.

Водитель хотел заявить, что не может вне очереди брать пассажиров, но сдержался, увидев в руке Кабрильо три ассигнации по сто сингапурских долларов. И наплевать, что они мокрые.

Глава 7

Через несколько минут Макс нарушил молчание. Это время ушло на то, чтобы отдышаться и чтобы в раскрасневшееся лицо вернулся обычный румянец.

– Можешь сказать, что там произошло?

Хуан ответил не сразу. Сначала полез за телефоном, увидел, что аппарат пришел в негодность от пребывания в воде, и сунул его обратно в карман. Хенли протянул ему свой. Кабрильо набрал номер по памяти. Номера мобильников других членов команды они не вводили в память телефонов, учитывая вероятность того, что их конфискуют.

Ответ пришел после первого же гудка.

– Как дела, Малыш? – спросил Хуан.

Чак Гандерсон, он же Малыш, был главным летчиком Корпорации. Хотя провел на борту «Орегона» мало времени, он стал очень важным членом команды.

– Как мне говорил инструктор по летному делу, если у тебя нет терпения, ты никогда не станешь летчиком.

У Чака было протяжное миннесотское произношение, ставшее знаменитым благодаря фильму «Фарго».

Если бы летчик вставил в ответ слово «отлично», это означало бы, что он не один и скорее всего под угрозой.

– Мы возвращаемся. Свяжись с диспетчерской службой и вывези нас отсюда.

Гандерсон, должно быть, уловил что-то в голосе председателя.

– Проблемы? – спросил он.

– Все возможные и еще несколько. Мы должны подъехать через двадцать минут. – Хуан прекратил разговор и вернул телефон Максу.

Навстречу им по встречной полосе пронеслись две машины «Скорой помощи», проблесковые маяки которых мигали, а сирены завывали.

– Ответишь на мой вопрос? – спросил Хенли.

Кабрильо закрыл глаза, восстанавливая сцену, когда впервые увидел террористов. Сосредоточился на людях вокруг, не на подрывниках-самоубийцах. Эта картина застыла в его сознании, и он стал изучать лица гостей отеля и служащих, находившихся в ту минуту в вестибюле. Он научился этому во время учебы в ЦРУ, чтобы, когда начнется кромешный ад, мог разглядеть дополнительные угрозы или опознать сообщников. Зачастую при убийствах или взрывах поблизости находился наблюдатель, чтобы после доложить о том, как прошла операция.

– Думаю, – наконец произнес он, – мы оказались в неподходящем месте в неподходящее время.

– Ты действительно считаешь это совпадением? – усомнился Хенли.

– Да, – ответил Кабрильо, поспешно подняв руку, чтобы предотвратить очередное замечание Макса. – Выслушай меня. Как я уже говорил, если бы Круассар хотел нас убить, то мог бы поручить своему громиле Смиту – отличная фамилия, кстати, – застрелить нас, как только войдем в номер. Засунуть наши трупы в большие сундуки, и никто ничего не узнал бы. Пока что согласен?

Макс кивнул.

– Это снимает с него подозрение. Значит, он вряд ли говорил кому-то о нашей встрече, так как действительно хочет, чтобы мы нашли его дочь. Верно?

– Верно, – ответил Хенли.

– Теперь… Кто окружал нас, когда террористы сделали свой ход?

– Черт, я даже не помню, как они были одеты, – признался Макс.

– Их пальто в такую жару должны были подсказать мне, что они не из сингапурской службы безопасности. Так или иначе, мы с тобой были единственными белыми в вестибюле, когда они устремились за нами. Остальные были азиатами. Думаю, операция готовилась какое-то время, и при виде наших белых лиц они решили осуществить свой план.

– Серьезно? – спросил Макс с сомнением.

– То, что в Сингапуре до сих пор не было терактов, не означает, что он не был целью террористов. Казино там новое, блестящий пример западной растленности. Любой чего-то стоящий джихадист был бы рад уничтожить это заведение. Просто мы случайно оказались там, когда это случилось.

Хенли, судя по выражению лица, не был так в этом убежден.

– Предлагаю вот что, – заговорил Хуан. – Если к вечеру какая-нибудь группа не возьмет на себя ответственность за это, мы предположим, что были целью теракта, и разорвем сделку с Круассаром. Ведь он единственный, кто знал, что мы будем в отеле. Тебя это устроит?

Навстречу пронеслось еще несколько машин «Скорой помощи», которых сопровождали два внедорожника, окрашенные в маскировочные цвета джунглей.

Макс ничего не сказал, и Хуан сдался.

– Хорошо, я позвоню Круассару и скажу, что мы выходим из игры. Пусть ищет для спасения дочери кого-то другого.

Хенли бросил на него резкий взгляд.

– Это самая слабая попытка манипуляции, какую я слышал.

– Она сработает?

– Да, черт возьми, – выпалил Макс, злясь на себя за предсказуемость. – Если какая-то группа возьмет на себя ответственность, наша миссия не отменяется.

Он скрестил руки на груди и уставился в окно будто капризный ребенок.

Кабрильо не мучила совесть из-за того, что он играл на эмоциях друга. Хенли поступал с ним точно так же множество раз. И дело не в том, чтобы заставить другого сделать то, что нужно. Им требовалось пребывать в полном согласии. Дружба их представляла собой основание, на котором держалась Корпорация, и если бы они не сходились во взглядах почти на все, ослабла бы вся команда.

Кабрильо велел таксисту высадить их за четверть мили от взлетного поля. Хотя Малыш сказал, что на борту самолета все в порядке, это не означало, что вокруг безопасно. Оба шли осторожно, прячась за стоящими вдоль подъездной дороги машинами.

Бетонное здание с зелеными стеклами окон выглядело обычно. Перед ним стоял вооруженный охранник, но он был там, и когда они прилетели.

Самолеты взлетали и садились как обычно – значит аэропорт работает. Нанятый полицейский не выглядел настороженным – значит, власти пока не подняли тревогу.

Когда они вошли в здание, на них уставились. С костюма Хуана перестало капать, но он все еще был мокрым, а Макс выглядел помятым после нападения.

– Наше такси сбило пожарный гидрант, – объяснил Хуан на ходу.

Через несколько минут хорошенькая стюардесса-малайка сопровождала обоих к «Гольфстриму» и умоляла поскорее вернуться в Сингапур.

– Что с вами случилось? – спросил Малыш, когда они поднялись по трапу.

Несмотря на высокий потолок в салоне, Гандерсону приходилось нагибаться, чтобы не задевать его летной фуражкой на белокурой голове. Плечи его, казалось, терлись об обе стороны фюзеляжа.

– Потом, – ответил Кабрильо. – Летим отсюда к чертовой матери.

Малыш нырнул в кабину и вместе со вторым пилотом занялся своим обычным делом. Хуан взял спутниковый телефон самолета и позвонил Ролану Круассару. После восьми гудков швейцарский финансист наконец ответил.

– Мистер Круассар, это Хуан Кабрильо. – Шумовой фон представлял собой симфонию сирен. – Что там происходит?

– На крыше отеля взорвалась бомба. – Голос Круассара был нервозным, почти паническим. – Всех гостей эвакуировали. И правильно сделали, потому что через десять минут после первого взрыва второй разрушил часть казино.

Хуан прикрыл микрофон ладонью и сообщил последнюю информацию Максу.

– Видишь, мы даже не приближались к казино. Это совпадение.

Постоянная угрюмость на лице Макса усилилась, но он понял, что председатель прав.

– Вы со Смитом целы?

– Oui, oui [6] , мы не пострадали. Может быть, слегка потрясены. Я, во всяком случае. А Джона словно ничто не беспокоит.